Ты живешь в Москве,
работаешь, отдыхаешь,
ходишь, спишь,
ешь - и все время чувствуешь,
что где-то за Уралом притаились родственники.
А они остро чувствуют,
что ты живешь в Москве.
Один.
В семидесятиметровой квартире.
И ты чувствуешь,
что они чувствуют в этой связи.
Время идет.
Недвижимость дорожает.
И вот они не выдерживают.
К тебе приезжает пробная бабушка.
Какая-то троюродная,
которая помнит тебя,
когда ты еще весил два килограмма,
и родители,
уходя в запой,
подбрасывали тебя кошке.
Бабушка привозит домотканый
половик и много архаичной еды.
Домашнюю сметану.
Которая тебя пробивает на такой дрищ,
что на работе ты берешь
отпуск не в Турцию,
как хотел, а в сортир.
А когда выходишь - они везде.
Родственники.
Даже растут в ящиках на балконе.
Три племянника, две золовки,
шурин, сват,
деверь, тесть,
зять, лось,
выпь и рысь!
Какая-то тетя Оля блять с моноклем.
Дядя Гриша с лысой головой и
кудрявой жопой.
Ходит по квартире в твоих трусах
и угощает всех запахом изо рта.
Неясный дедушка в углу,
ни разу его не видел,
ни разу не шевельнулся,
то ли сука спит,
то ли кто-то набожный
с собой возит мощи.
И тогда ты сам становишься
в центр квартиры,
рисуешь блять
вокруг себя мелом круг,
подымаешь вверх руку с паспортом,
открытым на странице прописки,
и говоришь:
"Именем Господа и Закона!
Нахуй!
Нахуй отсюда все!"
И все нахуй.